Несколько лет подряд Дезмонд Майлс был лицом Assassin’s Creed — обычный бармен, которого втянули в войну ассасинов и тамплиеров и заставили переживать чужие жизни в Анимусе. Поэтому особенно странно слышать, как Нолан Норт, голос Дезмонда, спокойно признаётся: в момент записи он даже не понял, что озвучивает сцену смерти героя в Assassin’s Creed 3. Настоящий масштаб случившегося актёр осознал только после релиза, когда залез в Twitter и увидел десятки сообщений в духе: «Тебе не обидно, что Дезмонда убили?».
В его воспоминаниях не было привычной для блокбастеров пафосной «последней реплики», крика, долгой прощальной кат-сцены. Дезмонд просто входит в древний механизм, жертвует собой, чтобы остановить катастрофу, падает — и игра резко идёт к финалу. Для игрока это выглядит странно рубленым моментом, а для актёра — одной из многих напряжённых сцен. Неудивительно, что Норт не воспринял её как точку в судьбе персонажа до тех пор, пока фанаты буквально не объяснили ему, что произошло.
Эта двусмысленность до сих пор раздражает часть аудитории. Многие прошли Assassin’s Creed 3 с ощущением, что где-то дальше будет крупный твист: мол, Дезмонд выжил, его спрятали, он работает «в тени», и в одной из следующих частей он обязательно вернётся. Кто-то ждал этого в Assassin’s Creed IV: Black Flag, кто-то верил в грандиозный финал спустя ещё пару игр. Вместо этого серия резко поменяла курс: фокус сместился на исторические линии, а современный сюжет стали всё сильнее сворачивать. Для немалого числа игроков именно на этом месте интерес к глобальной истории Assassin’s Creed просто оборвался.
Между тем изначальные планы, по словам Нолана Норта, были куда масштабнее. Ему говорили, что у Ubisoft в голове было восемь–девять игр с Дезмондом, где каждая новая часть шаг за шагом вела к полноценной современности. В мечтах фанатов финал выглядел почти как киберпанковый боевик: мы берём все навыки, которые Дезмонд получил в Анимусе, выходим из симуляции и начинаем паркурить по реальным небоскрёбам, прятаться от камер, устранять цели уже в XXI веке. Такая Assassin’s Creed так и не появилась — с каждой новой частью менялись продюсеры и креативные директора, и вместе с ними переписывалась траектория всей франшизы.
Часть публики восприняла этот разворот даже с облегчением. Не всем нравился Дезмонд, не все терпели длинные прогулки по лабораториям и офисам между яркими эпизодами в Ренессансной Италии, колониальной Америке или Золотом веке пиратства. Много кто до сих пор уверяет, что современная линия работала только в первой игре, где «заговор иллюминатов» выглядел как неожиданное скрытое измерение под историческим боевиком. Чем больше Ubisoft пыталась расширять эту историю, тем сильнее она, по мнению таких игроков, тормозила главное — путешествия во времени.
Но у этого вопроса есть и другая сторона. Для многих именно метасюжет, Первый цивилизованный народ, загадочные Посвящённые и путь Дезмонда от растерянного бармена до обученного ассасина делали серию особенной. Без него Assassin’s Creed, по их словам, превращается в сборник «красивых исторических туров», слабо связанных между собой. Смерть Дезмонда в короткой и неловкой сцене воспринималась как выкинутые в мусор годы наращивания ставок. Из-за этого до сих пор живёт ощущение, что глобальный сюжет был принесён в жертву возможности выпускать бесконечные самостоятельные части без обязательств перед старой линией.
Ответ Ubisoft оказался компромиссным: современную рамку радикально урезали. В последних играх игрока буквально через пару минут выбрасывают в прошлое, а связь с настоящим остаётся в виде коротких эпизодов от первого лица, записок на компьютерах и аудиологов. Ходят слухи, что в возможном ремейке Black Flag разработчики и вовсе готовы убрать офисные вставки и взамен вложиться в новые пиратские квесты и расширенные города. Для тех, кто ненавидел современную часть, это звучит логично: главное, чтобы взамен было столько же, а лучше больше содержательного контента в историческом сегменте. Для поклонников классической арки — очередное напоминание о том, что история, начатая в 2007 году, так и не получила однозначного финала.
И именно в этот момент неожиданно выстрелила Assassin’s Creed Valhalla. В финале игры появляется таинственный персонаж по прозвищу Читатель — сущность внутри Анимуса, озвученная всё тем же Ноланом Нортом. Валгалла довольно прозрачно намекает, что Читатель — это сознание Дезмонда, сохранённое в цифровом виде и теперь помогающее другим путешествовать по времени. По словам Норта, в Ubisoft открытым текстом подтвердили ему, что это всё ещё Дезмонд. Так родилась формулировка, которая мгновенно разошлась по фанатскому сообществу: герой «технически жив», хотя тело осталось под храмом после событий AC3.
Это очень в духе самой Assassin’s Creed: тело погибло, но память живёт в машине, которая была создана именно для того, чтобы прокручивать чужую жизнь снова и снова. Для тех, кого всегда смущала неловкость сцены в AC3, такой «цифровой загробный мир» стал запоздалым, но всё-таки вариантом закрытия истории. В каком-то смысле это объясняет, почему смерть Дезмонда не застала нас врасплох и не звучала так же сильно, как старость Эцио или тяжёлые решения Коннора. Мы видели не точку, а грубый монтажный стык перед переходом к новой форме существования героя, к которой сами игры тогда не были готовы.
Это, разумеется, не стирает раздражение тех, кто до сих пор уверен, что потенциально лучшая концовка так и осталась на уровне черновиков. Идея полноценной современной Assassin’s Creed с Дезмондом прочно вошла в статус «самой интересной нереализованной задумки» франшизы. При каждом анонсе новой части в комментариях всплывает один и тот же мотив: если бы Ubisoft однажды решилась на смелый, цельный современный стелс-экшен с участием выжившего в Анимусе Дезмонда — многие вернулись бы к серии, даже если давно из неё выросли. Другие, напротив, убеждены, что сейчас уже проще оставить XXI век фоном, а силу вложить в города, персонажей и истории прошлого.
Где-то посередине между этими лагерями — игроки, которые умеют ценить и то, и другое. Они могут морщиться от особенно запутанных монологов «предтеч», но при этом вспоминать, как цепляли семейные сцены с отцом Дезмонда, Уильямом Майлсом, которого, кстати, озвучивает Джон де Ланси. Им не особо нужны длинные походы по офису, но они помнят момент, когда вдруг поняли: Анимус — это не просто меню, а часть более крупной тайны. Для такой аудитории превращение Дезмонда в «призрака в машине» в Valhalla выглядит компромиссом, по крайней мере признающим, что без него вселенная серии была бы совсем другой.
В центре всей этой истории стоит сам Нолан Норт. Человек, который сначала случайно записал смерть героя, а потом спустя годы вернулся играть его цифровое эхо. Он открыто говорит, что Assassin’s Creed — одна из его любимых историй в карьере, и это слышно по тому, как тепло он рассказывает о судьбе Дезмонда. Вернётся ли персонаж когда-нибудь в телесной форме или так и останется голосом, сопровождающим чужие воспоминания, — не знает никто. Но уже сейчас его странное «полуживое» состояние удивительно точно отражает положение всей франшизы: Assassin’s Creed навсегда застряла между прошлым и настоящим, постоянно экспериментируя с будущим — в зависимости от того, кто в данный момент держит в руках скрытый клинок сценария.