Почти тридцать лет прошло с тех пор, как Вуди впервые закричал, что у него в сапоге змея, а «История игрушек» превратилась из смелого эксперимента в символ детства целого поколения. Сегодня Disney и Pixar снова открывают сундук с пластмассовыми героями: «История игрушек 5» официально в производстве. И как всегда, новость моментально расколола зрителей на два лагеря. Одни уверены, что история давно и красиво закончилась, другие спокойно принимают ещё один фильм, пока студия выдерживает планку качества и не превращает серию в пародию на саму себя.
Режиссёр Эндрю Стэнтон прекрасно слышит эту усталость от бесконечных продолжений, но смотрит на ситуацию гораздо проще, почти прагматично. Его основной посыл фанатам первой трилогии звучит так: никто у вас ничего не забирает. Хотите считать каноном только три части — пожалуйста, они никуда не исчезли. Для него «История игрушек» 1–3 — это завершённая «эпоха Энди», аккуратная дуга, которая начинается в детской комнате и заканчивается тем самым болезненно трогательным прощанием во дворе. Всё, что выходит после, — не попытка переписать прошлое, а новая глава жизни тех же персонажей в другом возрасте и другом мире.
Чтобы понять, откуда вообще берутся споры, достаточно вспомнить путь франшизы. Первый фильм 1995 года стал революцией не только для компьютерной анимации, но и для семейного кино: история ревнивого ковбоя и самоуверенного космонавта оказалась удивительно приземлённой и человечной. Сиквел закрепил успех, расширил мир, добавил новых любимых героев. А вот третья часть, вышедшая в 2010-м, сознательно выросла вместе со зрителями. Энди повзрослел настолько же, насколько повзрослели дети, которые видели первую картину в кино. Его расставание с Вуди и компанией, передача игрушек девочке Бонни — для многих это не просто финал трилогии, а личная точка в собственном детстве.
Именно поэтому часть аудитории до сих пор считает «Историю игрушек 3» идеальным концом. Фильм выглядел как последнее письмо самому себе в прошлом: спасибо за игру, пора идти дальше. Появление четвёртой части в 2019-м многие восприняли как лишний эпилог, хотя у Pixar были на это свои мотивы. Вместо детского сада, как иногда ошибочно вспоминают, история превратилась в дорожное приключение, сосредоточенное вокруг нервного самодельного персонажа по имени Вилкинс и возвращения Бо Пип. Вуди получил возможность впервые за долгое время выбрать себя и своё будущее, что для кого-то стало логичным развитием, а для кого-то — странным и не слишком убедительным отходом от общей тональности первых фильмов.
Немало поклонников до сих пор уверены: именно четвёртая часть должна была стать стартом совершенно новой главы — не для Вуди и Базза, а для другого поколения игрушек. В этой логике старая команда заслужила право «уйти на пенсию» с красивым финальным кадром, а дальше передать эстафету новым героям, случайно появляясь в камео. Вместо этого студия вновь делает ставку на знакомые лица, и не всех это радует.
«История игрушек 5» заявлена как история о самом современном кризисе для пластиковых персонажей. Стэнтон уже намекнул, что главным вызовом станет не очередной злодей, а планшет — собирательный образ гаджетов, в которые утекло детское внимание. Режиссёр подчёркивает: речь не о том, чтобы объявить технологии врагом. Гораздо интереснее разобраться, что значит быть игрушкой, если ребёнок живёт в экране. Как ковбой из ткани и пластика может конкурировать с безграничным цифровым миром? И возможно ли вообще не конкурировать, а найти своё место рядом с ним?
Сюжетная линия «аналоговые герои против цифровой эпохи» многим кажется знакомой: Disney уже играла с похожими идеями в «Ральфе против интернета» и других проектах. Часть аудитории честно говорит, что устала смотреть, как любимых персонажей из фильма к фильму гоняют через всё новые и новые «экзистенциальные кризисы». Для людей, которые видят в себе того самого повзрослевшего Энди, любое продолжение после его прощания воспринимается почти как вторжение в тщательно закрытый альбом с детскими фотографиями.
Но есть и другая группа зрителей — куда менее драматичная. Их позицию легко сформулировать в одном интернет-комментарии: не нравится — не смотри. Если вас устраивает финал третьей части, можно спокойно на нём и остановиться. Для более молодых зрителей и родителей маленьких детей всё куда проще: пока фильмы смешные, трогательные и сделаны с душой, пусть их будет хоть двадцать. Они хотят, чтобы у нынешних детей была своя «История игрушек» на большом экране, а не только легенды о том, как «раньше трава была зеленее».
Поверх всех этих эмоциональных споров лежит очевидная экономика. «История игрушек 4» принесла студии более миллиарда долларов, а оригинальные проекты Pixar в последние годы далеко не всегда отбиваются так же уверенно. «Душа», «Элементарно», провалы вроде «Элио» или хмурый приём «Лайта» показывают, насколько рисковыми стали нестандартные идеи на большом экране. На этом фоне возвращение к бренду, который любят родители и дети, выглядит со стороны не только творческим, но и очень расчётливым решением: знакомый логотип в афише одновременно успокаивает зрителей и инвесторов.
Глава Pixar Пит Доктер уже не раз предупреждал, что студия не может бесконечно кормить публику только тем, что она уже знает и любит. Иначе любой креатив легко превращается в конвейер, а фирменная магия Pixar — в серию пронумерованных продолжений. С его шуткой про гипотетическую «Историю игрушек 27» теперь всё чаще сравнивают реальные новости о пятой части. Новый фильм буквально проходит по хрупкой границе между искусством и коммерцией: он может стать ещё одной честной историей о взрослении и изменениях в цифровом мире, а может подтвердить худшие подозрения о том, что студия просто до последней капли выжимает ностальгию.
В конечном счёте наследие «Истории игрушек» определит не сам факт существования пятой части, а то, насколько она будет художественно оправданна. Если Стэнтону и его команде удастся вернуть ту лёгкость и приземлённый юмор первых двух фильмов, не пряча при этом острые вопросы про гаджеты и детство, «История игрушек 5» вполне способна удивить даже усталых скептиков. А если вам по-прежнему кажется, что настоящая точка стояла в момент, когда Энди уезжал в колледж или когда Вуди выбирал свою дорогу на карнавале, эти финалы остаются с вами. Ваш личный канон никто не переписывает — просто кто-то другой открывает коробку с игрушками ещё раз и рассказывает свою версию того, что было дальше.