Почти тридцать лет спустя после выхода «Бэтмена и Робина» этот фильм всё ещё считается самым спорным в истории Тёмного рыцаря. Но теперь, спустя годы, Алисия Сильверстоун и Крис О’Доннелл смотрят на него без обиды — с долей самоиронии и философским спокойствием. В недавнем интервью актёры вспомнили, как было непросто рекламировать фильм, когда критики и зрители буквально разрывали его на куски.
В 1997 году режиссёр Джоэл Шумахер снял ультраяркую, неоновую версию Готэма, где Джордж Клуни в роли Бэтмена сражался с ледяным злодеем Мистером Фризом (Арнольд Шварценеггер), а Ума Турман соблазнительно играла Ядовитого Плюща. Фильм выглядел как яркая комиксная феерия, но публика не оценила этот поворот: критики разнесли его за нарочитую театральность и слабую игру актёров, а кассовые сборы оказались разочаровывающими.
Спустя 28 лет Сильверстоун и О’Доннелл вспоминают всё это с улыбкой. В интервью Entertainment Weekly они рассказали, как тяжело было снимать сцены, не понимая, как спецэффекты будут выглядеть в итоге, а потом — отвечать на враждебные вопросы журналистов. «Ты начинаешь получать первые отзывы и понимаешь, что всё катится под откос», — вспоминает О’Доннелл. — «Столько ненависти! А тебе нужно выполнять работу и продвигать фильм. Помню, как Шумахер в какой-то момент просто сдался: “Я больше не могу”. Он был убит и опустошён». Сейчас актёр говорит, что всё равно рад, что участвовал в проекте: «Иногда фильмы выстреливают, иногда нет — это часть профессии».
Сильверстоун, получившая антипремию «Золотая малина» за худшую женскую роль второго плана, сегодня смотрит на всё проще. «Бэтгёрл пережила ренессанс», — смеётся она. — «Раньше люди не любили фильм, а теперь многие говорят, что он им дорог. Особенно мои друзья-геи — для них это культовое кино. Это чистый кэм, и в этом его прелесть».
Многие кинокритики сегодня соглашаются: Шумахер изначально хотел сделать не мрачную готическую драму, а красочный комикс в духе Адама Уэста. Его «Бэтмен» должен был быть забавным, преувеличенным и даже немного пародийным. Просто публика того времени ожидала чего-то другого — и не приняла этот резкий поворот.
Особое место в истории заняли ледяные каламбуры Шварценеггера — вроде «Freeze the day» или «Ice to see you». Один из зрителей шутит: «Невозможно не радоваться тому, как Арни с полной серьёзностью сыплет ледяными шутками. Такое надо ценить!» Даже те, кто считает фильм провалом, признают, что он хотя бы получился незабываемым.
Другие вспоминают его с теплотой: «Я обожал этот фильм в детстве. Да, он плох, но всё равно пересматриваю из ностальгии». А кто-то — с болью: «После Бёртона это был шок. Тогда я чуть не ушёл из зала».
После провала «Бэтмена и Робина» франшиза замерла почти на десять лет. Только с приходом Кристофера Нолана в 2005 году началась новая эра — мрачная, серьёзная и драматичная. Потом Зак Снайдер построил свой вселенной DC, а Мэтт Ривз предложил нового, детективного Бэтмена в исполнении Роберта Паттинсона. Теперь же Джеймс Ганн снова перезапускает историю, и фанаты с нетерпением ждут, кто станет новым Тёмным рыцарем.
Сегодня «Бэтмен и Робин» — это не просто плохой фильм. Это символ своей эпохи, пример того, как смелость режиссёра может обернуться катастрофой, а через десятилетия — превратиться в культ. Сильверстоун и О’Доннелл, пережившие шквал критики, теперь видят в этом не провал, а важный опыт. Ведь даже самые неудачные фильмы могут стать частью истории — особенно если их всё ещё обсуждают спустя тридцать лет.